Сидел себе - булку пожёвывал,
грузил свою голову мыслями,
и вдруг как оглоблей тяжёлою
мне сзади по черепу двинули.
- Сложилась в картину понятную
мозаика фактов и домыслов,
гипотеза невероятная
в понятную схему построилась.
Мне вспомнился П...н из прошлого,
- совсем не похожий на этого,
зловредного и нехорошего,
жестокого, гадкого, скверного.
На первых двух сроках правления
он даже придурком не выглядел,
и хоть воровал без зазрения,
но не был, хотя бы, вредителем!
Дружил и сотрудничал с Западом,
не грабил соседей по-крупному,
казался вполне адекватным он,
ну, может, немного с причудою.
Но после сраженья Болотного,
узнали мы нового П...на,
- невротик с глазами животного
в эфире блажил перепуганно.
Своих оппонентов причислил он
к опасным изменникам родины,
и весь их кагал многочисленный
сравнил принародно с гон...ми.
Такого Владимира Пу...на
до этой минуты не знали мы,
настолько тупую паскудину
в цари ни за что не избрали бы!
Тогда и возникли сомнения
в его, так сказать, идентичности.
Что царь наш не наш, а подмененный
какою-то фейковой личностью!
Возможно пришельцы коварные
его заменили на киборга,
а Пу...на оригинального
хранят у себя в холодильнике?
А может иуды-изменники
его подменили подделкою,
продались за центы и пфенниги,
такой не побрезговав сделкою?
Содержат монарха несчастного
в подвалах лубянских закованным,
укрыв под железною маскою,
- безвестным и неопознанным.
Конечно и третья версия
у нас на прицеле имеется,
- настолько не достоверная,
что нам в неё даже не верится.
А вдруг притворялся он ранее,
вменяемость просто разыгрывал,
но, сделав себя несменяемым,
в реальном обличии выступил?
Теперь нет нужды лицедействовать,
на публике корчить нормального,
быть подлинным можно, естественным,
- в себе не держать инфернального.
Инстинкты свои живодёрские
не прятать под лживое ханжество,
и можно блажить и позёрствовать,
вовсю перед тёмными массами.
Натуру дворового гопника
теперь можно больше не сдерживать,
давать интервью без намордника
и выглядеть буйным и бешенным.
Но в эту безумную версию
поверить не хватит нам мужества,
уж лучше в подмену пришельцами,
- хоть жилы не стынут от ужаса!
